РАССТРЕЛ Из камер их вывели на рассвете. Конвойный вставил в замочную скважину ключ и со скрипом провернул его. Поочереди они проходили через только что открытую дверь во двор, где им связывали за спиной руки толстой неповоротливой веревкой, обжигающей запястья, надевали на голову черные мешки, обвязывая вокруг шеи белую тесемку. В мешке сразу же становилось душно, от него пахло плесенью, а изо рта - нечищенными уже неделю зубами, заключенным-смертникам не разрешалось иметь личные вещи. На лице выступал пот и неприятно стекал к шее, растворяясь в ткани мешка. Во дворе уже стояли солдаты с ружьями и нервно курили. Взяв заключенного под руки, его вели по двору, а он упирался непослушными ногами и что-то неразборчиво бормотал. Его подводили к грязной стене с облупившейся штукатуркой и ставили лицом к строю солдат. Очередь двигалась медленно, сзади идущие наблюдали за подготовительной процедурой снова и снова, мысленно прощаясь с каждым, хоть и видели они друг друга в это утро первый и последний раз. Глаза тех, кто стоял около двери были уже пусты, как будто они уже умерли, и смотрели, казалось, куда-то сквозь надзирателей за стены тюрьмы. "Дерьмовое утречко. Поспать неудалось в последний раз даже. Сученок всю ночь скулил, зараза: "Жить хочу, жить хочу"... Гад... Вон, на того уже и мешок одели, вояки чертовы. Сволочи! Тоже не дают умереть спокойно, не дают посмотреть смерти нашей - салагам в глаза. Боятся, что уделаются щенки. Встретил бы я такого на воле - съел бы живьем!" "О, Господи, ну вот и все... Все... Эх... За что же мне, Господи, это... Настасьюшка моя без меня как же? Как же я без нее? Господи, Господи... Спаси и сохрани, прими в объятия свои, Господи..." "Нет... Нет! Нет!!!..." - Нет!!! Я не хочу!!! Нет!!!... К заключенному подошел конвоир и ударил его прикладом по голове. Тот упал. - Поднимите этого ублюдка!.. К стене поставили последнего человека. Солдаты ждали чего-то, снова и снова осматривали строй людей с мешками на голове. Через некоторое время во двор вошел немолодой уже капитан, со шрамом на лице. Под его сапогами неприятно в повисшей тишине скрипел гравий. Капитан прошел меж двух строев: заключенных и солдат, остановился, вытащил из кобуры револьвер и повернулся к солдатам. Прозвучала команда: - Заряжай!!! Раздались щелчки передергиваемых затворов и шуршание прикладов о солдатские шинели. Наступило напряженное ожидание. Было слышно, как где-то совсем недалеко прогудел поезд. За оградой кто-то колол дрова, лаяла собака. "Э-э-х, чертов мешок! Посмотреть бы в глаза сученку. Ружье-то каждый сможет держать, а вот выстрелить, смотря в глаза этим-то не по силам". "Господи, прими душу мою, возьми меня в рай, пожалуйста, Господи, прости меня, пожалуйста, раба своего, Господи, слышишь ли ты меня или нет, прошу тебя, умоляю..." "..." "Э-эх, время-то уходит! Что делать? Как их самому убить? Так, чтоб щенкам еще долго не спать по ночам". - Хо-одя-ят ко-о-они, - вдруг запел кто-то чуть дрожащим голосом, заглушенным мешком на голове, - Над реко-о-ою. На лицах солдат появилось сметение и страх. Капитан возмущенно посмотрел на строй заключенных. Постепенно к пению присоединялись, один за другим, голоса их крепли с каждой секундой, пение становилось все громче и громче. Не пел только один заключенный, у которого из под мешка уже стекала кровь из раны на голове. "Нет... Нет... Нет..." - К речке не иду-у-ут - слишком бе-ерег кру-у-ут. - Цельсь! - зло закричал капитан растерявшимся солдатам. - Цельсь!!! - Ни ложби-иночки-и убо-ого-о-ой, Солдаты, вскинув ружья, смотрели сквозь прицелы на чернеющие на фоне грязно-серой стены мешки, вздувающиеся на том месте, где должен быть рот, не моргая, боясь пошевелиться. Руки их дрожали, на лбах выступил пот. - Ни тропи-иночки-и поло-ого-ой. - Пли!!!!! Пение заглушил неровный гром выстрелов. На стене кое-где появились пятна крови. Мертвые заключенные падали, подкошенные, на землю. Кто-то дергался в предсмертных конвульсиях. Солдаты опускали с плеч винтовки, отворачиваясь как можно быстрее. Из здания вышел человек с ведром воды и окатил стену водой. Пятна крови потекли вниз, к земле. "Нет,.. нет... Я не хочу..." Вдруг зазвучал чей-то еле слышный хриплый голос. - Как же... коням... быть... Капитан резко обернулся, подошел к лежащим на земле и прислушался. - К-кони хочут... Прошел немного влево. Пнул одного из них ногой. Посчитал трупы с одной стороны, повернулся, с той же стороны посчитал солдат. - Петров, б...дь, сука - твой! - капитан взвел курок револьвера. - ...Кони хочут пить... - Нет!.. Раздался выстрел.